Богатырская сила
«Страшенный народ был, — рассказывали старики в приднепровских селах о
запорожских вояках. — Богатыри у них были такие, каким равных нигде не было».
Уже один «мордатый, точно обточенный» внешний вид сечевиков повергал в трепет
врагов. Вот как в одной легенде описываются казацкие здоровяки: «У каждого по
семь пудов голова, у каждого такие усища, что бывало, как возьмет он их в обе
руки, да как расправит один ус туда, а другой сюда, так и в дверь не влезет,
хоть бы в нее целая тройка с повозкой проскочила».
Внешнему виду казацких богатырей соответствовала и их исключительная
физическая сила. Одни тугие луки, над которыми несколько человек справиться не
могли, «играючи» натягивали, другие толстенные железные полосы вокруг шеи врага
скручивали, третьи возы через броды на себе перетаскивали, ядра через самые
широкие реки запросто перебрасывали. Сохранилось множество преданий о казацких
богатырях.
Особой силой отличались казацкие предводители. Вот свидетельство
современника казаков немецкого исследователя И. Мюллера: «Войско без вождя —
тело без души, а у крепкого вождя — крепкое тело. Исходя из военной
необходимости они избирают вождя среди сильных людей. Таким могучим вождем был
Иван Подкова, гетман низовых казаков, который был такой крепкой породы, что гнул
подковы. Вот почему за ним закрепилось прозвище Подкова». А про гетмана Мазепу
французский дипломат Жан Балюз писал: «Тело его крепче, чем тело немецкого
рейтара, и ездок он знаменитый». Днепровская Палиевская забора у левого берега
Днепра заканчивалась так называемым камнем Палия. На ней были выбиты две
огромные ступни. Народная молва приписывала их знаменитому казаку Семену Палию.
Об авторитете и силе этого предводителя-богатыря говорит такая деталь. Если
какой-нибудь казак в походе допускал оплошность, то атаман ссаживал его с коня
и поручал нести свою саблю. На первый взгляд, это вроде бы и не могло считаться
наказанием, если не учитывать того, что сабля Палия весила не меньше… двух
пудов.
Боевой гопак
В вихревом, зажигательном украинском танце гопаке и сегодня очевидна
его боевая первооснова, которая входила в систему единоборств, используемых
запорожскими казаками. Умение «взять» противника голыми руками высоко ценилось
у запорожцев. Поэтому даже на досуге после чарки во время танцев со сложными
акробатическими пируэтами они отрабатывали приемы поражения противника. Кстати,
тренируя вестибулярный аппарат и глазомер, казаки, случалось, выплясывали на
столе среди тарелок и бутылок.
Главными способами передвижения в боевом гопаке являются шаги,
бег, прыжки, «ползунки». Среди шагов выделялись: основной шаг, шаг «аркана»,
задний шаг, шаги «прибой», «чесанка», «дубоны», «стукалочка». Анализ названий
подчеркивает их тактически-боевую направленность. Так, применяя шаг «дубоны»,
казак притоптывал ногами, производя шум, который отвлекал внимание противника.
Бег включал в себя «дорожку», «дрибушку», галоп. Удары одной или двумя руками
осуществлялись ладонью, локтем, предплечьем, плечом. Особенно разнообразными
были удары ладонью. Они насчитывали добрый десяток приемов, среди которых и
«ляпас», и «секач», и «тумак», и «дрель», и «штрык». Самыми эффективными и
впечатляющими приемами в гопаке были удары ногами на месте или во время прыжка.
«Разножкой» назывался удар в прыжке двумя ногами по бокам, «щупаком» — удар в прыжке
двумя ногами вперед, «пистолем» — удар в прыжке одной ногой в бок, «чертом» —
удар в прыжке с поворотом тела на 360 градусов.
Существовали и другие виды казацкой борьбы, которые применялись в
стычках с противником. Среди них — «гойдок», «спас», «крест-накрест», на
ремнях, на палках. Приемами «гойдока» пользовались в основном
разведчики-пластуны. Казак как бы «приклеивался» к противнику, повторяя все его
движения, а в случае ошибки, нападал на него. Борьба «спас» имела в основном не
атакующий, а оборонительный характер.
Рука мертвого атамана
…К туркам прибыло подкрепление, и они не сомневались в победе. Однако,
когда небольшой казацкий отряд приблизился к их лагерю, бусурманы с криками
«Урусшайтан! Урусшайтан!» стали разбегаться по степи. Что же так напугало
противника? Впереди запорожцев скакал казак с развевающимся по ветру чубом.
Вместо сабли он размахивал… человеческой рукой со скрюченными пальцами.
Эта мертвая черная рука и была причиной панического бегства турок.
Принадлежала она запорожскому атаману Ивану Сирко, которому, как писал один
польский хронист, судьба дала «счастье и ум, и мужественное сердце, и оружие, и
славу». В легендах и преданиях народ наделял Сирка энергией и силой,
многократно превосходивших возможности самых отчаянных казацких рыцарей.
Общепризнан полководческий талант Сирко. Он провел более пятидесяти
походов против Османской империи и Крымского ханства и ни разу не потерпел
поражения, выходя победителем из самых тяжелых ситуаций. Сирка восемь раз
избирали кошевым атаманом Войска Запорожского. И после смерти он оставался
непререкаемым авторитетом для казаков. Его дух незримо витал над сечевиками,
вдохновляя их на подвиги. По самым различным поводам запорожцы вспоминали
своего атамана. Создавалось даже впечатление, что они, невольно произнося
священное имя, подпитывались его энергетикой. И мертвый ватаг продолжал служить
своему сечевому братству.
В одной из легенд о великом казацком предводителе говорится: «Когда
помирал кошевой Сирко, то говорил запорожцам: «Кто из вас, хлопцы, будет
поливать мою могилу на восходе солнца, тот будет знать столько, сколько и я… А
как пойдет большая сила на белого царя, то пусть хоть руку мою откопают и
понесут вперед войска — неприятель сам себя порубит».
Высоко поднятая крепкая и жилистая рука мертвого атамана была
своеобразным знаменем казацкого войска. «Где рука, там и удача», — говорили
запорожцы.
«Поднимались прямо со дна моря…»
Умело и хитро действовали запорожцы и в степи, и в плавнях, и среди
черноморских волн. Не чужими были для казаков и морские глубины. Есть сведения
(разной степени достоверности, конечно), что сечевики имели свой… подводный
флот. Французский историк Монжери писал в 1827 году:
«По крайней мере, нет сомнения, что такого рода суда (подводные) были
употребляемы в Европе в XIII в. Украинцы часто избегали преследования турецких
галер с помощью больших подводных лодок». Монжери при этом ссылался на записи
французского философа Фурнье, побывавшего в конце XVI века в Константинополе.
Фурнье свидетельствовал: «Здесь мне рассказывали совершенно необыкновенные
истории о нападении северных славян на турецкие города и крепости. Они являлись
неожиданно, поднимались прямо со дна моря и повергали в ужас береговых жителей
и воинов. Мне и раньше рассказывали, будто славянские воины переплывают море
под водой, но я посчитал рассказы выдумкой. А теперь я лично говорил с теми
людьми, которые были свидетелями подводных набегов славян на турецкие берега».
Комментируя эти факты, Монжери утверждал: «Запорожские казаки
пользовались гребными судами, способными погружаться под воду, покрывать в
погруженном состоянии большие расстояния, а затем уходить в обратный путь под
парусами». Как же выглядела подводная лодка казаков? Монжери попытался дать
ответ и на этот вопрос. Корпус обшитого кожей челна был накрыт герметической
палубой. Над ней возвышалась шахта, где находился наблюдатель-рулевой. Через
шахту поступал воздух при плавании в надводном и полупогруженном положении. В
погруженном состоянии движение осуществлялось при помощи весел,
герметизированных в местах прохода через корпус кожаными манжетами.
Рассказы Фурнье и Монжери не канули в Лету. Их имена, например,
упоминаются в книге П. Адамовича «Подводные лодки, их устройство и история»,
которая была издана в Петербурге в 1905 году. Проявляют интерес к их работам и
современные исследователи. Один из них предположил, что подводной лодкой во
время похода становилась обыкновенная «чайка». Она имела двойное дно, в котором
в погруженном состоянии содержался балласт (скорее всего песок). Дно было
снабжено створками. Когда возникала необходимость всплытия, створки
откидывались и песок высыпался. Фантастический корабль, облепленный водорослями
и ракушками, вдруг появлялся из морской пучины у самых стен вражеской крепости,
повергая противника в ужас…
Ломовая схватка
В поле — две воли: сильнее та, которая побеждает в последней решающей
битве. Запорожцы ее называли «ломовой». Как правило, разрабатывая тактику
боевой операции, казаки делили войско на четыре части, которые действовали с
тыла, обоих флангов и с фронта. Фронтальной атаке в большинстве случаев
предшествовала артиллерийская подготовка. Теребя беспрерывно в течение
нескольких часов врагов, казаки под конец разрывали его передние ряды, тот же
час прекращали пальбу из пушек и направляли с ручным оружием в неприятельский
стан свою пехоту.
«Страшные вояки были», — рассказывали о запорожцах современники. При
этом отмечали такую их черту, как готовность любой ценой добиться победы,
стремление во что бы то ни стало принудить врага к бегству. Поэтому в «ломовой»
схватке запорожцы все усилия направляли на то, чтобы перебить у неприятеля
обозных лошадей, тем самым прекратить им путь к отступлению…
В рукопашном бою, исход которого решали удаль, натиск, ловкость,
запорожцы были всегда на высоте. Исход «ломовой» схватки часто определяло
умелое обращение казаков с различным оружием. И боевым молоткам — «келепам»
(чеканам), и «резвым» саблям, и тяжелым секирам, и острым кинжалам находилась в
рукопашном бою работа. «За косы руками, а в бока и ребра кулаками». Приходилось
и ими действовать, «ломая» и «кроша» врага. В кровавой свалке трудно бывало
различить своих от чужих. Поэтому казаки выкрикивали время от времени условный
боевой клич…
Дымовые сигналы
Не проходило и часа, как запорожцы узнавали о приближении врага к
границам контролируемых ими земель. Весть разносилась по степи почти мгновенно
с помощью древнего способа — дымовых сигналов. Как же и чем они производились?
Можно было просто поджечь шатер из заготовленных заранее дров или кучу сухого
курая, а сверху набросать травы. Однако дрова загорались медленно, а курай,
наоборот, сгорал слишком быстро. Казаки придумали весьма хитроумное устройство,
дым от которого поднимался столбом вверх и был заметен издалека. Называлось оно
«фигура» и представляло собой своеобразный степной маяк «из смоляных бочек».
Основой «фигуры» служили шесть просмоленных бочек, которые ставили в форме
круга с пустотой посредине. На них водружались следующие пять бочек, потом — четыре,
выше — три… Чтобы эта башенная конструкция была устойчива, бочки обвязывали
просмоленными канатами. Пустота внутри заливалась смолой. Сооружение венчала
бочка без дна. На ней и устанавливали блок, через который пропускали веревку с
«клоком мочалы», вымоченной в селитре, или пучком соломы на конце. Как только
дозорные узнавали о приближении врага, они вытягивали веревку за внешний конец,
поджигали соломенный пук или мочалу и опять опускали их внутрь «фигуры». Она
тут же превращалась в огромный дымный факел. В ясную безветренную погоду этот
костровый сигнал мог быть заметен на расстоянии пятидесяти километров.
В плавнях подобные сигнальные башни сооружались из сухого тростника.
Его поджигали и накладывали сверху зеленые стебли. Сквозь них и струился вверх
дым, сообщающий об опасности. Случалось, такие вышки делали в два этажа. На
нижнем располагалась растопка, а на верхнем — уже само топливо (в виде вязанки
хвороста или снопа из сухого тростника). В дождливую погоду сухую растопку
легко было поджечь. От нее воспламенялось уже основное топливо.
Казацкий «разгордияш»
Один, как известно, в поле не воин, однако когда воинов-одиночек (тем
более специально обученных профессионалов) много, то противнику справиться с
ними весьма непросто. Нередко запорожцам в условиях дикой степи или плавневых
дебрей приходилось действовать разрозненными малочисленными отрядами. Причем
случалось, что казацкие ватаги участвовали в общей битве не по заранее
намеченному плану, а каждая группа поступала по своему усмотрению. Такая
тактика у казаков называлась «разгордияшем». Казалось бы, хаотичные
несогласованные действия не должны способствовать успеху, однако казаки часто
побеждали именно благодаря этой «самостийной» тактике. Во-первых, враг, отражая
нападение одного отряда, не мог знать о намерениях других. Их внезапное
появление на поле боя (зачастую со стороны, откуда их никто не ждал) было
сюрпризом для противника. Во-вторых, если даже накануне боя вражеским
лазутчикам удавалось добыть и разговорить «языка», пленный ничего не мог
сказать о маршрутах продвижения и тактике других отрядов.
Блуждание по плавневым дебрям в поисках добычи, пограничная служба,
частые одиночные вылазки в стан врага выработали у сечевиков умение действовать
в сложной боевой обстановке на свой страх и риск, самостоятельно принимать
ответственные решения, быть, как говорится, ко всякой масти козырем. Поэтому
небольшой отряд, который во время «разгордияша» откалывался от основного
войска, мог возглавить практически любой казак. Нередко в рейдах принимали
участие и казаки-зимовчаки, имевшие в плавнях свои хуторские хозяйства. Эти
хозяйства часто представляли собой небольшие крепости, а сам хозяин, отчаянно и
умело защищая свои владения, выступал в роли полководца. Такому сметливому
расторопному представителю казацкого рыцарства под силу было при необходимости
превратить десяток казаков в боеспособный отряд, который мог незаметно
подкрасться к врагу и нанести ему внезапный и точный удар. Несколько таких
«самостийных» казацких подразделений представляли уже грозную силу.
Что такое «крутить веремию»?
Укус (порою даже назойливое жужжание) одного комара, случается,
раздражает больше, чем нападение десятка насекомых. Нередко на суше, а особенно
на море запорожцы использовали именно эту одиночную «комариную» тактику.
Внезапно к турецкой галере приближалась казацкая «чайка». Ружейный залп
казаков, конечно, не причинял вреда большому кораблю (хотя порою выстрелы
казацких снайперов были довольно меткими), однако был весьма неприятен для
турок, отвлекая их от дел и заставляя прятаться за бортами. Лодка тут же
исчезала. Однако через час с противоположного борта появлялась другая «чайка».
Запорожцы давали залп и уплывали за горизонт. Следующая лодка подбиралась с
кормы. Казаки опять палили из ружей и отгребали в море. Так могло продолжаться
и день, и два.
Есть в украинском языке слово «шарпать», означающее трепать, дергать. У
запорожцев же «шарпаниной» назывались одиночные, мелкие, однако частые,
изнуряющие удары по врагу. Из числа добровольцев постоянно снаряжались специальные
команды, чтобы «пошарпать» бусурман. Нередко вместе с опытными воинами, для
которых эти «щипки» противника были забавой, игрой, отправлялись и молодые
необстрелянные казаки. Для них участие в «шарпанине» было и тренировкой, и
проверкой мастерства, и подготовкой к серьезным сражениям. На море такая
«шарпающая» тактика, когда на турецкий корабль поочередно нападали одиночные
казацкие суденышки, называлась «крутить веремию» («веремия» — суматоха,
кутерьма, смятение).
После того, как турки окончательно были сбиты с толку, казаки по
единому сигналу внезапно со всех сторон подплывали к кораблю и истребляли его
деморализованный экипаж.
И пловцы, и ныряльщики
Речная и морская стихии были родными для казаков. «Казак с водою, что
рыбак с удою», — говорили в народе. Запорожцы часто устраивали соревнования,
переныривая плавневые протоки, подныривая под скалы. Нередко они бросались с
высоких круч прямо в бурный днепровский поток. Казалось, что человеку
невозможно выбраться из этого кипящего котла. Однако казаки смело ныряли в
пучину, точно попадая в водные завихрения, которые выносили их прямо к берегу.
Испытывая молодых воинов, старые запорожцы бросали в реку свои трубки —
«люльки». Ныряльщики кидались за ними в воду и в целости и сохранности
возвращали владельцам.
В истории немало и легендарных, и летописных, и конкретных хроникальных
сведений о казацких боевых пловцах и подводниках. Вспоминали, например, о
казаках, которые, скрываясь от неприятеля, ныряли в воду и замирали на дне,
дыша через длинную тростину. Один из исследователей казацкого быта писал, что
достаточно было добежать казаку до какой-нибудь степной речки или озерца — и
уже он спасся, так как вырежет себе камышину, пробьет в колене ее дырочку и,
взяв в рот, ныряет в воду с головой. Кончик камышины, который торчал между
очеретом и осокой, совсем был незаметный, однако казак через него дышал и мог
просидеть под водой, пока татары не удалялись. Вместо камышин запорожцы могли
использовать полые трости и даже ножны.
Ходили слухи об отчаянных запорожцах, которые неожиданно исчезали под
водой чуть ли не на целый день. Любопытные ныряли за ними и обнаруживали, что
их товарищи похрапывали себе спокойно под воздушным пузырем в холодке возле
коряги, так как на поверхности им, видите ли, было очень жарко.
© Перуница. Славянский языческий сайт.
|
